Эффект Матильды — это систематическое отрицание вклада женщин в науку, умаление значимости их работы и приписывание трудов женщин коллегам мужского пола. Этот эффект был впервые описан суфражисткой и аболиционисткой Матильдой Джослин Гейдж (1826—1898) в её эссе «Женщина как изобретатель».
Даются несколько примеров этого эффекта. Тротула Салернская, женщина-врач XII века из Италии, писала книги, которые после её смерти были отнесены к авторам мужского пола. Примеры, иллюстрирующие эффект Матильды в девятнадцатом и двадцатом веках включают случаи Нетти Стивенс, Марии Склодовской-Кюри, Лизы Мейтнер, Мариетты Блау, Розалинд Франклин и Джоселин Белл Бернелл.
У нейробиолога Бена Барреса есть уникальная точка зрения на утверждение бывшего президента Гарварда Лоуренса Саммерса о том, что врожденные различия между полами могут объяснить, почему гораздо меньше женщин, чем мужчин, достигают высших эшелонов науки.
Это потому, что Баррес сам был женщиной.
После того, как он сменил пол девять лет назад в возрасте 42 лет, вспоминал Баррес, другой ученый, который не знал об этом, сказал: «Бен Баррес провел сегодня отличный семинар, и его работа намного лучше, чем у его сестры. “
И, будучи студенткой Массачусетского технологического института, Баррес однажды решила сложную математическую задачу, которая поставила в тупик многих однокурсников-мужчин, но профессор сказал ей: «Ваш бойфренд, должно быть, решил ее за вас».
«Безусловно, — писал Баррес, — основное отличие, которое я заметил, заключается в том, что люди, которые не знают, что я трансгендер, относятся ко мне с гораздо большим уважением», чем когда он был женщиной. «Я даже могу закончить целое предложение, и меня не прервет мужчина».
Баррес сказал, что переключение дало ему доступ к разговорам, которые раньше исключали его: «У меня был разговор с хирургом-мужчиной, и он сказал мне, что никогда не встречал женщину-хирурга, которая была бы так же хороша, как мужчина».
Залп Барреса, подкрепленный научными исследованиями, знаменует собой драматический поворот в полемике, которая началась с предположения Саммерса о том, что «внутренние способности» могут объяснить, почему в Гарварде относительно мало штатных женщин-ученых. После продолжительной вражды с факультетом искусств и наук президент Гарварда Саммерс подал в отставку в начале 2006 года.
Этот эпизод вызвал ожесточенную борьбу между теми, кто говорит, что разговоры о внутренних различиях отражают сексизм, который сдерживает женщин, и теми, кто утверждает, что политкорректность мешает ученым откровенно обсуждать этот вопрос.
Хотя по обе стороны спора есть мужчины и женщины, дебаты выявили разногласия по гендерному признаку, что и делает Баррес таким необычным. Баррес сказал, что он понял из личного опыта, что многие мужчины не осознают привилегий, которые дает принадлежность к мужчинам, что лишает их возможности поддерживать разговоры о стеклянных потолках и дискриминации.
В интервью Нэнси Андреасен, известный психиатр из Университета Айовы, согласилась с Барресом. Она сказала, что ей потребовалось много времени, чтобы убедить мужа в том, что он вызывает больше уважения, когда подходит к кассе авиабилетов, чем она. По ее словам, когда она перестала рассылать исследовательские статьи под своим полным именем и вместо этого использовала инициалы Н. К. Андреасен, количество принятых ее публикаций резко возросло.
Андреасен, одна из сравнительно немногих женщин, получивших Национальную медаль науки, говорит, что ей до сих пор регулярно напоминают, что она женщина. «Часто я буду стоять в группе мужчин, а другой человек подойдет и поздоровается со всеми мужчинами и просто не увидит меня, потому что в профессиональной обстановке мужчины не запрограммированы на то, чтобы видеть женщин», — сказала она.
Саммерс не ответил на просьбу об интервью. Но два ученых, которых Баррес раскритиковал вместе с Саммерсом, заявили, что стэнфордский нейробиолог исказил их взгляды и несправедливо заклеймил тех, кто не согласен, грубыми утверждениями о расизме и сексизме. Когнитивист из Гарварда Стивен Пинкер и Питер Лоуренс, биолог из Британской лаборатории молекулярной биологии в Кембридже, заявили, что убедительные данные показывают, что между мужчинами и женщинами существуют различия во множестве умственных способностей.
Хотя предвзятость могла быть причиной того, что на вершинах науки было меньше женщин, оба утверждали, что это не основной фактор.
Пинкер, заявивший, что он феминист, сказал, что эксперименты показали, в среднем, что женщины лучше мужчин в математических расчетах и беглости речи, а мужчины лучше в пространственной визуализации и математическом мышлении. Неудивительно, сказал он, что в его собственной области языкового развития число женщин превышает количество мужчин, а в машиностроении мужчин намного больше.
«Для женского прогресса важно, чтобы женщины были неотличимы от мужчин?» он спросил. «Это смешивает вопрос справедливости с одинаковостью. Допустим, данные показывают половые различия. Можно ли дискриминировать женщин? Моральный вопрос справедливого обращения с людьми следует отделять от эмпирических вопросов».
Лоуренс сказал, что это «утопическая» идея, что «в один прекрасный день мужчин и женщин будет поровну на всех должностях, в том числе и в научных исследованиях».
Он сказал, что целый ряд когнитивных различий может частично объяснить резкое несоответствие, например, в его собственном институте, в котором работают 56 мужчин и шесть женщин-ученых. Но даже преуменьшая роль сексизма, Лоуренс сказал, что «крысиные бега» в науке перекошены в пользу напористых, агрессивных людей, большинство из которых, по его словам, являются мужчинами.
«Мы должны попытаться найти те качества, которые нам действительно нужны», — сказал он. «Я считаю, что если бы мы это сделали, мы бы выбрали больше женщин и более нежных мужчин. Именно мягкие люди всех мастей подвергаются дискриминации в нашей борьбе за выживание».
Баррес и Элизабет Спелке, гарвардский психолог, публично дискутировавшие с Пинкером по этому поводу, говорят, что у них нет проблем с идеей о существовании различий между полами, хотя некоторые различия, особенно среди детей, связаны с предубеждениями взрослых в интерпретации одного и того же поведения. у мальчиков и девочек.
И оба утверждают, что трудно отделить природу от воспитания. «Кто-нибудь сомневается, что если вы будете усерднее учиться, вы лучше сдадите тест?» — спросил Баррес. «Само по себе наличие разницы в IQ не говорит о том, что она является врожденной… Почему азиатские девочки лучше справляются с тестами по математике, чем американские мальчики? Никто не думает, что они от природы лучше».
В ходе дебатов с Пинкером в прошлом году Спелке сказала, что аргументы о врожденных различиях в качестве объяснений неравенства становятся абсурдными, если их применять к предыдущим эпохам. «Вы не увидите ни китайского, ни индийского лица в науке XIX века, — сказала она. «Было бы заманчиво применить ту же схему статистических рассуждений и сказать, что в европейских генах должно быть что-то, что порождает больший математический талант, чем азиатские гены».
«Я думаю, мы хотим сделать шаг назад и спросить, почему сегодня почти все лауреаты Нобелевской премии — мужчины?» — заключила она. «Ответ на этот вопрос может быть той же причиной, по которой все великие ученые Флоренции были христианами».
Всегда Ваша,
Esculapia